Человек: 3. Автор - Олег Мухин

– Задача писателя – показывать людям их белые и чёрные стороны. Тем самым я уже пытаюсь изменить мир. Раньше нам обещали коммунизм, и я в него верил. Сейчас не верю ни во что. Но, не исключено, что если мне предложат конкретную программу улучшения человеческого общества с подробным планом, как это реально сделать, я перестану заниматься писательством, а буду работать на осуществление этой программы. Потому что это эффективнее, чем сочинение книжек.

– То есть придуманный вами мир был реакцией на окружающее? Созданная вашим воображением аномальная зона ничто иное, как противодействие нынешнему социуму?

– Видимо, да. Аномальная зона с её опасностями, с пропадающими в ней людьми, с военными по периметру, это некое отражение существующего общества, отражение, так сказать, в кривом зеркале. Разве нас не охраняют военные? Разве у нас не пропадают люди? Разве нас не ждут опасности на каждом шагу? Тот мир, который изобразил я, на самом деле не так уж страшен по сравнению с тем, в котором мы живём.

– Если бы ни одно «но». Тот мир, который вы придумали, стал реальностью.

– Однако его больше нет. А мир, в котором мы живём, к сожалению, остался.

– Вы хотите сказать, тот мир был альтернативой этому?

– Кто знает. Ведь мы даже толком не изучили его. Мы уничтожили его, поскольку посчитали его агрессивным. Но раз того мира больше нет, то кто из нас тогда более агрессивный?

– Но не мы же вторгались к нему, а он вторгся к нам.

– А, может быть, это мы его и породили. Как порождаем огромное количество бед, от которых потом сами же и страдаем.

«Почему я дал ей согласие на это интервью? – подумал Денис. – Потому что она задаёт нормальные вопросы, а не спрашивает всякую чушь, типа «Куда вы дели Джул Фурмановски?», как журналист из «Fox News». Нет, не поэтому. Она действительно задаёт правильные вопросы, и с ней мне интересно общаться. Но самое главное не это, а то, что она тебе нравится. Ну, признайся, ведь это так.»

– Почему вы уехали из России и поселились здесь?

– Здесь больше свободы слова. Наследие Оранжевой революции. Тут один «95-й квартал» чего стоит. Ребята фактически сняли предыдущего президента, подняв его на смех. Снимут и нынешнего, если он того заслуживает. Голый король остаётся голым, какие бы модели розовых очков не надевали на глаза народа.

– То есть вы с одного берега Чёрного моря перебрались на другой. А почему не в Англию?

– Англия уже не та. Если раньше она принимала инакомыслящих из других стран, тем самым спасая им жизни, то теперь принимает в основном жуликов, спасающихся от уголовного преследования. Главное, чтобы у тебя были деньги. Миллион фунтов стерлингов и британский паспорт в кармане. Нынешняя Англия напоминает мне «сетку» из моего романа.

– Чем же это?

– Тоже чрезвычайно прожорлива, не брезгует ничем. И от неё так же дурно пахнет.

– Вы снова шутите, пан Меркурьев.

– Какие шутки? Предприимчивые люди, распродав все участки на Луне, недавно выбросили на рынок билеты на «летающую тарелку», которая якобы спасёт всех желающих от приближающегося конца света в виде быстро разрастающейся

Тунгусской аномальной зоны, именуемой в народе «медным ТАЗ-ом». Вот это действительно шутки. Что интересно, все билеты разошлись в два счёта, как горячие пирожки.

– Какое счастье, что зоны больше нет. Хорошо, что всё закончилось.

– Не знаю, не знаю. Не исключено, что всё только начинается, милая барышня.

22

Со стороны Международная орбитальная станция, неофициально именуемая «Альфой», выглядела, как колоссальных размеров радиоантенна. Точно такая же «радиоантенна», только гораздо меньше, была изображена на эмблеме на груди у Сергея Васильева. Командир космического корабля «Союз-ТМА» находился в «Куполе» и через семь иллюминаторов смотрел на Землю. Сегодня он проснулся раньше остальных, приплыл в кают-кампанию, нашёл в компьютере нужную мелодию, надел наушники и включил трэк. «Сияй, безумный алмаз!» как нельзя лучше подходил к картинке за стеклом. Настоящая гармония изображения и звука.

«А ведь парни из «Пинк Флойда» когда-то сочинили музыку к кадрам высадки американцев на Луне. Потом приезжали на Байконур, чтобы сделать цифровую запись старта ракеты для своего будущего альбома, и даже кассета с их концертом отправилась в космос. Still first in space. Так, вроде бы, говорили про них тогда. Действительно космическая группа. Действительно космическая музыка. Родоначальники спэйс-рока. Ходила байка, что пинкфлойдовцы едят на завтрак метеориты с астероидами.»

Земля (сияющий безумный алмаз) заполняла собой все семь иллюминаторов. Сергею Васильеву вдруг показалось, что он растворяется в облаках, сливается с океанами, растекается по континентам. Немного печальная композиция задевала струны души, проникала в подсознание, превращая слушателя как бы в соучастника действия. Сергей подумал, какое счастье, что вот я сейчас здесь, на станции, вижу то, чего почти никто из землян никогда не видел, и что они, умерев, так никогда и не увидят, что какая это глупость – заниматься той ерундой, которой они там, на Земле, занимаются. Все эти их войны, теракты, убийства, преступления, экокатастрофы, конкуренции, надувательства, понты, «жабы» и прочее – пустая трата времени. Абсолютно бессмысленная возня. Никому не нужная чушь. Он почувствовал себя выше всего этого. Поскольку смотрел на Землю со стороны и слушал восхитительную мелодию. Сергей попытался представить, как жили бы земляне без перечисленных им вещей, но ему не дали помечтать. Кто-то бесцеремонно разрушил гармонию, сорвал с него наушники и в правое ухо испуганно зашептал:

– Там… там… там…

Ну, конечно же, это был японец. Ну, конечно же, это снова был Укисиро Накая, за глаза называемый Васильевым Тоямой Токанавой. «Покоя от балласта нету. В кои веки собрался музыку хорошую в тишине послушать и полюбоваться светлой стороной Земли, так не даёт, турист. Тридцать «лимонов» за экскурсию отвалил, а теперь носись с ним, как с писаной торбой. Но, главное, чудит и чудит, то один номерок отколет, то другой, король автомобильных покрышек, чтоб ему ни дна, ни покрышки, япону мать его за ногу. То он кролем и баттерфляем пытался поплавать в невесомости, а когда из этого ничего не вышло, приделал к ногам большие листы картона – типа у него ласты. То хотел пожонглировать футбольным мячом. То от пола поотжиматься. Клоун, блин. Скоморох. Что же на этот раз с утра пораньше в голову ему взбрело?» – подумал Сергей, а вслух абсолютно вежливо спросил:

– Что случилось, Накая-сан?

– Там… там… там… ино… плане… тяне… – на туриста страшно было смотреть: щёлочки глаз расширены до предела, задыхается, брызгается шариками слюны.

«Совсем спятил япошка от космоса. Может, рыбой своей отравился. Всё он рыбу эту ядовитую – как её, фугу, что ли? – постоянно жрёт. Хрен моржовый. Японский городовой», – подумал командир корабля, а вслух опять же, как можно вежливей, сказал:

– Ну что, давайте посмотрим. Где, вы говорите, инопланетян-то наблюдали?…

Он думал, это Сашка Романецкий, борт-инженер, над Укисиро выёживается. Костюм свой Дарта Вейдера напялил, в который он на Новый год наряжался, и мечом светящимся машет. Но это на самом деле оказались инопланетяне. Точнее, пришельцы. В количестве двух штук. Васильев, когда их увидел, даже ущипнул себя за мочку уха, чтобы убедиться, что они ему не снятся. Один был старый, азиатской внешности (как Укисиро), с давно нечёсаными волосами, в рваной телогрейке и ватных шароварах. От него нестерпимо разило потом. Другой – молодой, на вид лет двадцати пяти, с рыжеватой курчавой шевелюрой, в белой хлопчатобумажной рубашке, из-под которой выглядывала красная футболка, с фотоаппаратом на шее и с рюкзаком за спиной. Оба держались за коридорные потолочные поручни модуля «Звезда» и, не мигая, как на призрака, глазели на появившегося перед ними Сергея.

«Ничего не пойму. Откуда это они тут взялись? – озадаченно подумал командир. – «Зайцами» на «Прогрессе» прилетели, что ли? «Кин-дза-дза» какая-то!» Он хотел спросить у них, кто они такие и как очутились на орбитальной станции, но пришельцы опередили его. Оба, и старый, и молодой, словно сговорившись, одновременно воскликнули (видимо, от переизбытка нахлынувших на них чувств):

– Вот плят!

Роман Абраамов, Джул Фурмановски, два пилота американских военно-воздушных сил и 794 пассажира аэробуса «А-380» (включая членов экипажа) материализовались на стадионе «Уэмбли». Роман с компанией, все вместе, – в VIP-ложе стоимостью 1,5 миллиона долларов, за полгода до этого им же и зарезервированной. Пассажиры и экипаж аэробуса, по отдельности, равномерно по всему на четверть порожнему стадиону – на разных трибунах, в разных секторах. Поскольку была девяностая минута финального матча между Японией и США, никто из присутствующих, естественно, не обратил на пришельцев ни малейшего внимания. Болельщикам было интересно, кто станет чемпионом Олимпиады по футболу. А вот когда ситуация прояснилась, и одна часть пришедших на стадион отликовала, а другая – отгоревала, тогда колесо и завертелось.